Розали какое-то время просто стояла столбом, глядя в даль. Ветер выл все яростнее, кобыла, нарушавшая покой холмов, его явно раздражала. Хмурые тучи быстро плыли по небу, гонимые своим извечным пастырем. Ли уже думала было уйти отсюда, куда-нибудь, где не так продувает - хотя бы в тот же лес с его высокими деревьями… запоздало кобыла вспомнила, что большинство деревьев уже потеряла свою листву, следовательно, прятаться ей негде. Стало ещё грустнее Понурая лошадь развернулась в ту сторону, откуда пришла и замерла. Ноздри кобылы мерно раздувались, пытаясь распознать смутно знакомый запах. Ну конечно же… человек! Черт побери, как будто им своих владений не хватает… Понятное дело, появление белокурой девушки на вороном жеребце вовсе не порадовало осторожную Ли. Но кто мог подумать, что в этом забытом богом месте кто-то бывает! Нахмурившись, если так можно выразиться, Розали молча ждала приближения человека. Она не думала убегать, ей было… что уж греха таить, попросту лень. Не так давно её согнал с места запах какого-то всадника, снова мчаться в неизвестном направлении ей не хотелось. Кобыла подождала, пока девушка спешиться. Та пока вроде ей причинять зла не собиралась. Но как только она сделала шаг вперед, Розали отпрыгнула назад, словно длинноногая лань. Нет, она не испугалась этого хрупкого человека с непонятными намерениями, просто не желала рисковать. Её жеребец у неё не вызвал ни малейшего доверия - таких она называла “трусами” и никогда не завязывала с ними дружбы. Почему трусы? Да потому что они боялись оказать людям сопротивление, боялись их кнута и револьвера. А Ли все это не пугало - у свободы нет цены, за неё можно и жизнь отдать. Пока девушка не принимала попытки подойти поближе, и Розали расслабилась. Она не была похожа на работников мясокомбината, которые пару раз пытались её поймать. Но она была хозяйкой коня, а значит, вовсе не святой. Следя краем глаза за человеком, кобыла бросила на ветер:
- Ну и ну, до чего доводят кнут и пряник…
Она имела в виду то, что кони добровольно возят своих хозяев, которые добились их расположения благодаря больно бьющему кнуту и сладкому овсу в кормушке. Её слова (ну а девушке, естественно, слышалось лишь презрительное ржание), не относились конкретно к лошади человека. Это было… просто её собственное замечание к происходящему, что ли. Надо же было как-то отреагировать… как говорится, не практикуя речи, и говорить разучишься.